Памятная дата призвана увековечить бессмертный подвиг солдат Красной Армии, погибших в годы Великой Отечественной войны. Нередко их фамилии и места упокоения остались неизвестными. С фронтов ВОВ не вернулись и сотни чеченцев, воинов других национальностей из Чечено-Ингушетии.
Начало ВОВ – это Брестская крепость, первой принявшая на себя удар фашистской армии. В первые же дни нападения огромные человеческие потери понес гарнизон цитадели – свыше 1000 погибших по официальным данным; многие попали в плен и замучены в концлагерях, их фамилии, чаще всего, остались неизвестными. Историческая правда проступает в воспоминаниях выживших защитников крепости. Все они не дожили до наших дней, оставив бесценные свидетельства начала трагической летописи ВОВ, которые легли в основу книги чеченского писателя Халида Ошаева «Брест – орешек огненный», изданной в 1990 году. Труд Ошаева – результат многолетних исследований по установлению данных о наших соотечественниках, погибших на территории крепости и за ее пределами.
Ошаев в своей книге приводит «беспристрастное свидетельство бывшего секретаря Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) в годы войны В. И. Филькина. Вот что пишет он в своей книге «Чечено-Ингушская партийная организация в годы Великой Отечественной войны Советского Союза»:
«… В марте 1942 года по настоянию Берии призыв в Красную Армию военнообязанных чеченцев и ингушей был прекращен. Это было серьезной ошибкой, ибо дезертиры и их пособники вовсе не отражали действительного настроения чечено-ингушского народа. В августе 1942 года, когда немецко-фашистские войска вторглись в пределы Северного Кавказа, обком ВКП(б) и Совнарком ЧИАССР обратились в правительство Союза ССР и ЦК ВКП(б) с просьбой о разрешении провести добровольную мобилизацию чеченцев и ингушей в Красную Армию. Просьба была удовлетворена».
По словам Филькина, добровольные мобилизации проводились после того трижды, и дали они тысячи добровольцев.
В мае 1943 года обком ВКП(б) подводил итоги проведенной добровольной мобилизации. В решении записано следующее:
«Проведенный с разрешения ЦК ВКП(б) в период февраль-март 1943 года призыв добровольцев (третий призыв. — X. О.) чеченцев и ингушей в Красную Армию сопровождается проявлением подлинного советского патриотизма. В результате пройденной огромной партийно-политической работы партийная организация республики добилась значительного подъема политической активности трудящихся масс, еще больше объединила вокруг себя кадры советских патриотов, активистов, особенно патриотов-стариков, в результате чего призыв добровольцев в Красную Армию, безусловно, явился показателем готовности чечено-ингушского народа выполнить свой долг перед Советской Отчизной, против немецко-фашистских захватчиков».
Но, может быть, эти формирования были мизерны по отношению к общему числу чечено-ингушского населения республики, задается вопросом Халид Ошаев. И цитирует В. И. Филькина: «По неполным данным в период войны (не считая призванных до начала войны) было призвано и мобилизовано в действующую армию более 18500 лучших сынов чечено-ингушского народа». Две трети из них состояли из добровольцев».
х х х
В своей книге Халид Ошаев далее уточняет:
«Иные могут спросить, почему автор, наряду с защитниками цитадели и других укреплений крепости, пишет и о бойцах, которые ни в день фашистского нападения, ни позже в зоне крепости не были и в ее защите не участвовали? Иначе говоря, можно ли воинов Красной Армии, сражавшихся с оккупантами вне зоны крепости, считать участниками обороны Брестской крепости?
Мы считаем, что в данном случае нужно придерживаться той же линии, что и писатель С. С. Смирнов. В книге его имеется много моментов, где он пишет о боях, которые вела Красная Армия в окрестностях Брестской крепости, и эти бои от обороны крепости он не отделяет, как, например, защиту Брестского вокзала. Из книги С. С. Смирнова известно, что рабочие и служащие вокзала Брест вместе со случайно оказавшимися там пассажирами-военнослужащими в течение нескольких суток яростно обороняли станцию от натиска фашистов. Разве можно об этом не писать только на том основании, что вокзал расположен вне зоны крепости?
Секретарь парткома станции Брест, коренной грозненец П. Жуликов, не был военнослужащим и в крепости не служил. Тем не менее уже после того, как героическая крепость пала, П. Жуликов широко развернул в городе и окрестностях подпольную и партизанскую борьбу против оккупантов. В конце концов гитлеровцам он стал известен, и его вместе с членами семьи казнили. Разве можно о нем не писать?
По воспоминаниям бойца А. С. Хуцуруева из селения Аллерой Шалинского района ЧИАССР, устанавливается, что он с группой бойцов заперся в доте и в течение нескольких дней защищался в окруженном врагами укреплении. Находился дот недалеко от крепости Брест на самой государственной границе. В теле А. С. Хуцуруева осталось несколько осколков мины, разорвавшейся в доте. Разве не нужно писать воспоминания воинов, не сражавшихся в самой зоне, но входивших в состав частей гарнизона крепости? Ведь сам А. С. Хуцуруев — рядовой 84-го полка, стоявшего в Цитадели.
По этим обстоятельствам в книге мы используем воспоминания любого оставшегося в живых воина, который в момент фашистского нападения служил в какой-либо части брестского гарнизона, входившего в состав 28-го стрелкового корпуса 4-й армии» — отмечает автор книги «Брест – орешек огненный».
х х х
Халид Ошаев приводит воспоминания выживших защитников Брестской крепости. Представляем вниманию читателей часть из них (фрагментарно):
«ШАБУЕВ АБДУЛКАХИР
Селение Минеральное Надтеречного района ЧИАССР. Год рождения 1920-й. Беспартийный. Работает механизатором в совхозе. В Бресте служил рядовым в 333-м стрелковом полку. Немцы много раз атаковали крепость, стремясь занять ее внутреннюю часть — Цитадель. Но каждый раз наши бросались в контратаку и отбрасывали их назад. Около одного из угловых окон подвала скопилось человек двадцать чеченцев из нашего 333-го полка. (В полку земляков
из нашей республики было больше сотни.) Из числа их помню ныне живого Мовлида Юсаева из Кень-Юрта. На второй день, кажется, его ранили, и он лежал в той части подвала, где укладывали раненых. Там же находился Хожа Бетризов (Гериханов) из села Братское. Он был пулеметчиком, и слышал я там же, в крепости, что он погиб. Кроме того, из находившихся в подвале помню Элима Эльмурзаева из с. Толстой-Юрт. Элим тоже был пулеметчиком и погиб в ночь на 25 июня, когда мы пошли на прорыв кольца вражеского окружения у Кобринских ворот. С ним погиб и ингуш-пулеметчик Магомет Озаев.
В субботу 21 июня из моих знакомых земляков Надтеречного района в крепости были Домби Байсуркаев (Мекень-Юрт), Усам Усманович Дзугаев (Минеральное), Адам Джаутханов (с. Надтеречное). Все они служили в 44-м стрелковом полку и, несомненно, погибли в крепости. В 44-м полку служил еще мой односельчанин Ирисхан Исраилов (Минеральное). О нем я слышал, что из окруженной крепости он сумел вырваться и погиб уже в ходе войны.
Знал я по службе в 333-м полку Ахмата Хасиева (Братское). За день до боя его определили на пост у склада, находившегося за зоной крепости. Он остался жив, живет в Братском.
В отдельном разведбатальоне служил младший лейтенант Айнди Лалаев (Толстой-Юрт). Он погиб в крепости в первый день войны. На другом фронте Великой Отечественной войны погиб брат Айнди Лалаева — Зайнди, а второй брат, Рамзан Лалаев, вернулся с войны в звании старшего сержанта.
Из других участников обороны, моих Надтеречных земляков, находившихся в крепости в первый день войны, знаю Нажмудина Тукаева (с. Мекень-Юрт), служил он в 44-м полку, Адеса Ахтаевича Денисултанова (с. Надтеречное, 44-й полк), Дуту Мусаева (с. Гвардейское), Мутуша Духигова (с. Знаменское), Хумайда Аблушева (с. Надтеречное), Халида Азамова (с. Надтеречное) и Османа Сатуева (с. Надтеречное).
Последний доводился мне родственником. С Денисултановым, Духиговым и Мусаевым я ехал в Брест в одном эшелоне. Судьба их сложилась так. Усман Сатуев вырвался из крепости через неделю после начала боев. В Брестской области в Высоковском районе он больше года был партизаном, попал в руки фашистов, и они его в лесу расстреляли… Тукаев, Денисултанов, Мусаев, Духигов, по-видимому, погибли в крепости.
Боевыми действиями 333-го полка руководил старший лейтенант А. Е. Потапов.
… Погибло много чеченцев и ингушей 333-го полка, фамилии их я не помню. Из 300 человек вырвалось нас из крепости человек 70. Остальные большей частью полегли у ворот. Небольшая же часть отступила к Восточному форту.
БЕДРИЦКИЙ ПЕТР СЕМЕНОВИЧ
Грозный. Год рождения 1920-й. Беспартийный. Образование: инженер-технолог нефти. Работает на Грозненском нефтеперерабатывающем заводе им. В. И. Ленина. В Бресте служил в 44-м стрелковом полку.
В Красную Армию призвали в октябре 1940 года. Взяли меня с III курса нефтяного техникума. 13 октября погрузили нас в эшелон, идущий на запад. Из Грозного ехало очень много призывников, главным образом чеченцев. По пути часть людей высаживали для направления к месту предстоящей службы. Из Барановичей нас привезли в местечко Пружаны, километрах в 80-ти северо-восточней Бреста. Здесь в селе Кошары нас, земляков из Чечено-Ингушетии, вместе с другими новобранцами включили в состав 44-го стрелкового полка 42-й дивизии. Полк этот прибыл туда совсем недавно с финской границы, где он участвовал в боях…
Из других призывников-земляков помню я Салиха Абдрахманова, который был призван одновременно со мной из того же нефтяного техникума, где учился и я. Он находился в крепости до дня фашистского нападения и, по-видимому, погиб в Цитадели в первые дни войны.
Кроме того, в крепости служили и другие наши земляки: Абдулла Сабирович Байбеков, Александр Дмитриевич Кренделев, Николай Иванович Зацепин и другие. Все они, за исключением Зацепина, вернулись с войны и работают в нашем городе…
Здесь меня сразу приняли в свой нефтяной техникум. Только не было со мной Салиха Абдурахманова. Он пал у стен крепости-героя Бреста.
МАЛАЕВ АЛДАМ
Селение Кень-Юрт Надтеречного района ЧИАССР. Год рождения 1920-й. Беспартийный. В Бресте служил в 333-м полку рядовым.
Осенью 1940 года я прибыл в Брестскую крепость. Зачислили меня в стрелковый взвод полковой школы 333-го стрелкового полка. Полком перед войной командовал подполковник Матвеев, высокого роста, статный командир, считавшийся среди командиров гарнизона очень образованным человеком.
В Брестской крепости было много чеченцев и ингушей. Со мной в одном эшелоне ехали Али Устарханов и Мовлид Юсаев, оба мои односельчане. Юсаев живет в родном селе, а Устарханов погиб в Бресте. Ехали со мной еще Юнус Юсупович Саидов из Аду-Юрта и Элим Эльмурзаев из Толстой-Юрта. Первый пропал без вести, второй был убит у главных ворот Брестской крепости, когда большая группа красноармейцев делала прорыв из окружения. Элим был пулеметчиком.
Еще задолго до моего приезда в Брест там служили и другие мои земляки по району. Ахмат Хасиев (из с. Братское, жив), сержант Айнди Лалаев (с. Толстой-Юрт, убит в первый день войны в Цитадели), старший сержант Мами (Магомед) Узуев: (из с. Итум-Кала, убит в первый день войны в Цитадели). В артполку служил Ваха Хусиев.
В конной разведке служили с Лалаевым его друзья Рагозин и Рожков. Оба с Урала или из Калининской области.
До войны в крепости служил Назарбек Уциев (из Итум-Кале, ныне подполковник, кавалер многих орденов. Работает начальником одного из стройтрестов в городе Грозном). Но в момент нападения фашистов на крепость лейтенанта Уциева в Брестском гарнизоне не было. Чеченцы, служившие здесь до меня и знавшие Назарбека Уциева, говорили, что он поймал в крепости немецкого шпиона, одетого в советскую военную форму, за что и был награжден орденом. Служил Уциев в погранвойсках.
Перечислю всех земляков, служивших в Брестской крепости в 333-м и других полках: Сулейманов Магомед (с. Кень-Юрт), Байсуркаев Домби (с. Мекень-Юрт), Бетризов Хожа (с. Братское), Хасиев Ахмат (с. Братское), Мусаев Дуту (с. Гвардейское), Самбиев Канта (с. Мекень-Юрт), Серсултанов Тагир (с. Гвардейское), Ташаев Салман (с. Мекень-Юрт), Закриев Саид (х. Конева), Исраилов Ирисхан (с. Минеральное), Шабуев Абдулкахир (с. Минеральное), Сатуев Усман (с. Надтеречное), Ималиев Халид (с. Верхний Наур).
Из селения Шали я знал Саид-Магомета Хюзиева и Мовсара Ганукаева. Оба они, как мне говорили, убиты в крепости в первые два дня.
Немцы, захватившие Тереспольское укрепление, в этот день много раз поднимались в атаку, чтобы еще раз прорваться в Цитадель. Я потерял счет атакам. Каждую из них наши дружно отбивали. Из защитников, сидевших в подвале 333-го полка, помню Хожу Бетризова, Дуту Мусаева, Магомета Сулейманова, Канту Самбиева, Мовлида Юсаева. Но кроме них там было человек тридцать чеченцев. По-видимому, все сидевшие в подвале погибли. По крайней мере знаю, что из находившихся там вернулся только Мовлид Юсаев, мой односельчанин, и Ахмат Хасиев из с. Братское».
Книга Халида Ошаева завершается списком погибших и пропавших без вести защитников Брестской крепости из ЧИАССР. Всего им собраны данные на 240 человек, большинство из них чеченцы.
х х х
В 2005 году московский журналист Саид Бицоев побывал на праздновании Дня Победы в Бресте. В гарнизонном музее города он обнаружил «среди полуистлевших и выцветших бумаг имена 188 уроженцев Чечни. Одна из их старейших сотрудниц музея рассказала, что в самые тяжелые минуты, оставшись без пищи, боеприпасов и надежды на спасение, они устраивали в глухих подземных казематах зажигательный танец лезгинку, поднимая дух остальных бойцов». («Убиты и забыты», Новые Известия, 2005).
Сотни чеченцев погибли в фашистских концлагерях. По данным Ахмеда Барзанукаева, нашедшего в Польше захоронение своего дяди Сайд-Ахмеда Барзанукаева, в Европе в братских могилах нашли упокоение свыше 400 уроженцев ЧИАССР.
Как ранее сообщал «ГР», только в 2020-м останки чеченцев – участников ВОВ – найдены поисковиками под Ржевом и Киевом. Они доставлены в Чеченскую Республику и перезахоронены в родовых селах. Погибшими оказались уроженец села Гендерген Ножай -Юртовского района Пашаев Узхажи Пашаевич, Ширвани Эдилов из селения Гойты Урус-Мартановского района, Усама Сатуев из села Шали и 10 его сослуживцев. Как сообщают в Миннаце Чечни, из семьи Сатуевых в 1941 году на фронт ушли девять человек: отец и восемь братьев. Двое братьев вернулись живыми. Шестеро братьев и отец пропали без вести, пока найдены останки лишь Усамы.
К сожалению, могилы многих из погибших на фронтах ВОВ так и останутся неизвестными. Но есть правда об их героизме, и она остается в памяти потомков, народа, в памяти исторической.
Рита Хаджиева