13 лет высылки в Среднюю Азию и Казахстан – самые страшные годы в истории чеченского народа. Историческая справедливость была восстановлена в 1957-м с выходом 9 января Указа Верховного Совета РСФСР о восстановлении ЧИАССР. Как складывались судьбы людей после смерти Сталина и в первые годы возвращения на родину – об этом вспоминают собеседники и авторы «ГР».

Рассказывает Байгири Баймасханов, уроженец Алдам-Гези (некогда крепость, ныне историко-архитектурный комплекс) Веденского района:

— Я из тейпа Кезеной, родился в Алдам-Гези в 1939-м. В том же году был раскулачен и умер в лагере мой отец. Моя мать была родом из селения Хой.

Мне было 5 лет, когда нас выслали вместе со всем народом. Возвратился я в августе 1959-го. К тому времени младшая из моих сестер умерла от болезни в Казахстане, две старшие там же обзавелись семьями. В Грозном я остановился у родственников. Год работал в Курчалойском райкоме ВЛКСМ, затем поступил в Северо-Осетинский мединститут города Орджоникидзе (ныне Владикавказ). В 1960-м из Казахстана приехали моя мать, дядя и еще две семьи. Они поселились в Алдам-Гези. К тому времени все дома в крепости были разрушены (в годы нашей депортации их специально взрывали работники НКВД), но сохранились подземные галереи. Там и жила моя мать. Остальные возвращенцы также жили в галереях в конце 1950-х. Да, в этих подземных помещениях обычно содержался скот, но отдельное крыло было приспособлено под жилье.

В годы студенчества я бывал в Алдам-Гези наездами. Мать отказывалась покидать крепость, занималась скотиной, выращивала лен, картошку. После получения диплома в 1969-м меня направили в Дарго, и я мать к себе перевез. Наш дом, построенный после возвращения из депортации, был разрушен бомбами, как и все остальные дома на территории крепости, в первую войну.

х х х

Вспоминает поэт, писатель, краевед Азим Юсупов:

— Март 1953 года. Сталин умер. Его смерть была воспринята спецпереселенцами, как акт возмездия свыше. Правда, ликовали они молча. Но были и такие, кто не мог скрывать удовлетворения и открыто враждебно высказывались в адрес Сталина, за что и расплатились лишением свободы или преследованиями вплоть до момента разоблачения культа личности вождя.

Траурная церемония, проходившая в Октябрьской средней школе с. Крупское Сталинского района (ныне Московского) Киргизии навсегда запомнилась очевидцам. Школа была в траурном убранстве: с черными обрамлениями, лентами; выставлены портреты вождя, везде вывешены черные флажки. Учителя с болью произносили слова скорби, а ученики декламировали стихи, посвященные смерти Сталина. Когда учительница Александра Павловна объявила фамилию ученика 6-го класса Б. Юсупхаджиева, в программе возникла пауза: мальчик отказался читать стихотворение. Взволнованная поступком ученика, классная руководительница начала настаивать.

— Я не стану читать стихотворение, потому что именно Сталин лишил меня родителей и родины, — твердо заявил ученик…

Он был исключен из школы. Из спецкомендатуры приехали забрать мальчика, но его уже не оказалось у родственников. Постоянно меняя место жительство сироты, скрывая от властей, чеченцы уберегли его от неминуемого наказания. А стихотворение, которой он отказался декламировать, было следующего содержания:

«Мартовский ветер

Холодный,

Флаги у каждых ворот,

Горе волною огромной

Весь захлестнуло народ.

Мудрый наш

Сталин скончался,

Нет больше с нами вождя,

Но не забудем вовеки,

Он завещал, уходя:

«Мир сохранить и упрочить,

Войнам путь преградить.

Дружбу народов советских

Крепко и свято хранить!».

х х х

Старшее поколение села Хильдехарой – жители плоскостных Алхазурово и Гойское (Урус-Мартановский район). Это основные населенные пункты компактного их проживания после возвращения из депортации в 1957-м. Как известно, в те годы, когда высокогорье стало запретной зоной для исконных его жителей, причем на долгие десятилетия, вынужденные расселиться в равнинных районах горцы постоянно приходили к пепелищам родных сел и хуторов. В первые десятилетия после депортации – под видом пастухов, с началом горбачевской «перестройки» — в качестве местных жителей: на этот период и пришлись массовые нарушения запрета на поселение в высокогорье.

Как рассказал в беседе с «ГР» госинспектор Аргунского историко-архитектурного и природного музея-заповедника Магомед-Эми Катаев, чье родовое село – Перой, на своей малой родине он бывал с детского возраста:

— Возможность построить дома в Хильдехарое мои односельчане получили намного позже 1957-го — только в конце 1980-х. Уже в начале 1990-х там жили десятки семей. Чаще всего – люди среднего поколения, чьи отцы и деды были депортированы из этих мест. Я 1970-го года рождения, но Хильдехарой всегда был для меня главным местом жительства.

Зарина Висаева